прошли братья Иван и Василий Чугуновы

Утро тогда разгоралось. Давно уже незаметно поднялся и рассеялся туман над водой. Теперь ивы и молодые берёзки, окружавшие озеро Ломпадь со всех сторон, куда Павел Яковлевич пришёл, чётко опрокинулись в воду и потянулись вершинами к единственному облачку в небе, отражённо заполнившему прохладную глубину озера. Чугунов, как зачарованный, не отрываясь глядел на фантастические картины сияния неба, воды и ближнего леса. Павлу Яковлевичу так и не удалось в ту ночь сомкнуть глаз. Уже с вечера он начал собираться в поездку в родную деревню Вербежичи: на доме, где родились братья Чугуновы, хотят установить мемориальную доску в честь Героя Советского Союза, в честь его брата Ивана.

И вот Павел Яковлевич едет в автобусе в родную деревню. В салоне полным-полно народу, какая-то молоденькая девчушка уступила ему место возле окна. Мысли ветерана сразу перенеслись в то далёкое время, в деревню Вербежичи, где мальчишкой его старший брат Ваня любил встречать рассветы над Болвой, ходить в ночное. Только вот не до ребячьих забав было ему. Рано умер отец, и пришлось Ване, как старшему, взять на себя заботы о семье, помогать матери. А когда пришла война, стал он солдатом. Много тогда ушло на фронт ребят из Вербежич, как и изо всех деревень и городов большой России.

Павел Яковлевич смотрел в окно, видел мелькавший за ним лес, но думал совсем о другом... Его брат Иван Чугунов был танкистом. Командовал экипажем, а потом и взводом, участвовал во многих сражениях. С 1943 года воевал в одном танке вместе с братом Василием. Экипаж Чугунова закончил войну в Восточной Пруссии, под Кенигсбергом. В боях за этот город братья совершили подвиг, за который Иван получил звание Героя Советского Союза, а Василий - орден Славы.

Павел Яковлевич гордится братьями. Ещё бы! Имя Ивана Яковлевича известно каждому людиновцу. В честь его названы улица, техникум, где он учился до войны. Не забывали Героя и в родной деревне. Но, пожалуй, не хватало самой малости: памятного знака в честь знатного земляка. Но вот сегодня собираются сделать это, и его, как брата, одного из оставшихся в живых, пригласили на торжество. Установят мемориальную доску в честь прославленного земляка, чтобы помнили о нём и его подвиге не только те, кто лично знал Ивана Яковлевича, но и потомки.

А как всё было?.. Павел Яковлевич старался вспомнить всё до мельчайших подробностей. Они с матерью в то время укрывались в лесу, подальше от родной деревни. В Вербежичах хозяйничали жандармы и эсэсовцы. Немцы сожгли деревню, объяснили это тем, что жители поддерживают связь с партизанами.

Всем жилось тяжело. Есть было нечего. Днём в Вербежичи наведывались немцы, забирали всё, что не удавалось припрятать. Ночью они показываться боялись: могли нарваться на партизан, а с рассветом частенько на подводах подъезжали. И мужики в деревне приладились к этому графику. На день угоняли скот в лес, на ночь пригоняли обратно. Так только и удавалось сохранить хозяйство, обеспечить пропитанием семьи. Но однажды всё обернулось бедой.

При этих воспоминаниях Павлу Яковлевичу становилось не по себе. Он доставал из кармана пиджака валидол. "Скорее бы уж доехать до Вербежич", - думал Чугунов. Но мысли всё равно возвращали его в то время...

Вспоминается... Из окружения вернулся старший лейтенант Алексей Кузнецов (он приходился Чугуновым троюродным братом). Отсиживаться ему не пришлось, к тому же, начальник политотдела Тамбовской дивизии полковник Щеглов приказал ему остаться в тылу, организовать партизанский отряд. Провели собрание в Буде. Дело дошло до Вербежич. Назначили сбор на 7 вечера, на месте пожарной. Буря ещё тогда была страшная: света белого не видно. Алексей зашёл к Чугуновым, у них как раз в то время топилась баня. Помылись, посидели за самоваром. Потом Кузнецов стал собираться. Поблагодарил за баню, за чай. Это была его последняя встреча с Чугуновыми. У ручья немцы устроили засаду. Алексея ранили в живот. Он добрался до окраины деревни и до утра пробыл в стогу сена. На рассвете его увезли в Буду, где он и умер. В деревне тогда ещё предполагали, что это предательство, иначе бы немцы и не подумали в такую пропасть соваться в деревню. А после этой заварухи фашисты оккупировали Вербежичи, начали устанавливать свои порядки, а мужиков почти всех, загнали в полицию. Под страхом смерти они охраняли от партизан подходы к деревне.

Мать по-прежнему горевала по Ване. От него не было вестей, ведь Людиново находилось в оккупации. Где он, что с ним, жив ли? Приходилось теряться в догадках. Но однажды к ним в лес, в землянку, где они жили, кто-то из партизанского отряда доставил армейскую газету "На разгром врага!". В ней была напечатана заметка за подписью Ивана Чугунова, где рассказывалось: "Я - молодой воин. Вместе с братьями и матерью, хотя и на разных фронтах, мы сражаемся с фашистами за родную Родину. В первом бою я командовал взводом лёгких танков. Он атаковал опорный пункт фашистов. Продвигаясь вперёд, я стремился как можно больше перебить фашистов. Когда мой танк огнём и гусеницами уничтожил полсотни фашистов, навстречу выскочили вражеские танки. Головной я подбил первым выстрелом. За слёзы и кровь, за истязания родной земли буду мстить фашистам, пока видят мои глаза и владеют оружием мои руки". Это было первой доброй весточкой от воюющего брата Ивана на войне...

Но вскоре немцы в деревне почувствовали себя неуютно. Видно, Красная Армия стала наступать. Не все они хотели воевать, многие проклинали Гитлера. Павлу Яковлевичу вспомнилось, как Отто и Карл, служившие обозниками, перед каждой отправкой к линии фронта прощались с жизнью, показывали мальчишкам фотографии своих жён и детей, а сами чуть не плакали. Тут Павел Яковлевич вспомнил, как однажды ему старший брат Иван Яковлевич рассказал один эпизод боя, которых у него потом было несчесть сколько. А дело разворачивалось так. Танкисты с марша ринулись в бой. Машина командира Ивана Чугунова вырвалась вперёд и настигла колонну бегущих фрицев. Командир орудия сержант Чалый приник к прицелу пушки... Полсотни солдат и офицеров поразил в первой же атаке отважный танковый экипаж. Шли упорные и беспрерывные бои. Одна атака следовала за другой. Чалого дважды ранило, но он оставался в строю. В бою за хутор Тузов танкисты его экипажа и сам Чалый на предельной скорости шли на своей машине в атаку. Прямым попаданием снаряда у них разбило ходовую часть. Немцы бросились к танку с воплями: "Русс! Сдавайся! Капут!.." Экипаж молчал. Чугунов приказал: "В плен не сдаёмся..."

Чалый ожидал у пулемёта, когда цель будет кучнее. Фашисты подходили всё ближе. И в это время Чалый ударил из орудия. Сражались до последнего вздоха. Немцам удалось поджечь танк. На танкистах загорелась одежда, но они продолжали стрелять. Ещё какое-то время - и они задохнулись бы в горящем танке или же взорвались с ним одновременно, но вдруг услышали русское "Ура!". На выручку подошли пехотинцы. Чугунов приоткрыл люк: вокруг танка были свои. Экипаж выскочил из люка, спрыгнул с танка на снег. Лицо Чалого было в крови, а руки в ожогах. Тогда экипаж Чугунова тот бой закончил с победой. Но война продолжалась...

Немцы покидали Вербежичи. Уходили к Крынкам, а дальше - на Бытошь. Из леса стали возвращаться жители, но их ждали пепелища. Семья Чугуновых устроилась у дяди: он приютил их, не дал умереть с голода.

Почти сразу после освобождения Вербежич ребят начали забирать в армию. Призвали и Васю. Недели через две Чугуновы получили от него письмо. Он сообщал, что находится в Брянске, но скоро отправят на фронт...

Пришло письмо и от Вани. Он писал, что воюет с первого дня войны, жив и здоров. Как только узнал об освобождении Людинова, сразу решил дать весточку. Потом и Вася прислал треугольничек. Он находился в городе Мелинесе, учился на снайпера. Порадовалась мама за них: хоть какая-то надежда появилась. Все думы были лишь о том, чтобы поскорее закончилась война.

Павла Яковлевича охватывало волнение. Поглядел на пассажиров в салоне. Эх, знали бы они, что сейчас он переживает и зачем вместе с ними едет в автобусе... Продолжая смотреть в окно, всё думал о том далёком времени. Кто бы знал только, как он гордился своими братьями. И ему тогда тоже хотелось быть вместе с Иваном. Но довелось это Васе. Его направили на фронт. Эшелон остановился во Ржеве. Все пути забиты составами. И надо же было такому случиться (вот и не верь тут в судьбу), что именно в этот день через станцию проходил состав, в котором ехал Иван. Пока стояли, как водится, интересовались, нет ли своих среди едущих на фронт. Отыскал Иван земляков, они ему и сказали, что вместе с ними едет и Василий. Стоит ли говорить, что это была за встреча, ведь подобное возможно только в сказке. Тут и созрело решение у Ивана и Василия воевать вместе, в одном танке.

И Павел Яковлевич невольно переносится в тот бой, о котором ему после войны рассказал брат Василий.

...По рации был объявлен короткий приказ: "Привал!" Сбросив с головы шлемофон, младший лейтенант Иван Чугунов передал его наводчику орудия сержанту Александру Шугаеву. Этот танкист был с отличной строевой выправкой, весельчак, среднего роста, с красивыми чертами лица, родом из Алтайского края. На привале он обязан был вести наблюдение за противником, имея наготове орудия для внезапного боя. Но долго танкистам отдыхать не пришлось. Они даже не успели перекусить всухомятку. Услышали команду: "Фашисты! По танкам!" Коротко поставив экипажу боевую задачу, Иван Чугунов дал команду занять свои боевые места. Танк, с места набирая скорость, пошёл вперёд. Обгоняя стоящие впереди машины, поднимая столб дорожной пыли, стал удаляться.

Маршрут лежал по лесной просёлочной дороге, которая вывела танк из леса, и перед ними открылось поле колосившейся ржи. Как позже узнали, это партизаны, из своих скудных запасов, засеяли поле. За ним виднелись крыши приземистых деревенских домов Каменки. Из-за рощи танкисты увидели, как высоко в небо поднималось густое облако пыли и тянулось по дороге, идущей через всё поле. Они ещё тогда подумали: "Кто это может быть? Партизаны?" Но разведка доложила, что партизан в этих местах нет. И вдруг по рации Василий услышал голос брата: "Братцы, немцы... Дадим им жару!" Выдвинувшись вперёд на косогор, через бинокль можно было уже различить контуры первой машины. Это был Т-4 со свастикой на борту. "Немцы. Видим фашистов, - по рации кричал командир взвода. - Боеприпасов достаточно. Контратаковать". - "Нет! Вступить в огневую дуэль из засады", - решил тогда командир экипажа Иван Чугунов. - Отпускать такую колонну нельзя, - коротко доложил по рации Чугунов. Решили подпустить колонну как можно ближе и огнём во фланг (по бортам) разбить и рассеять немцев. Танк лейтенанта Беликова тоже подошёл к ним, чтобы атаковать врага взводом. Для этого машины выдвинулись за дорогу, похожую на берёзовую аллею. Расстояние между нашими танками и колонной немцев стремительно сокращалось. 1500 метров, чуть менее тысячи метров... В орудийный прицел хорошо было видно, как по дороге отступали немцы на грузовых машинах, и всё же больше было конных фургонов. Появились в прицеле и орудия.

Расстояние сокращалось, а команды открыть огонь не поступало. Лейтенант Беликов всё ещё выжидал: а вдруг могут появиться из-за леса немецкие танки, ведь этот обоз никакой опасности для наших танков не представлял. Уйти ему от русских танков не удастся. Колонна двигалась мирно, не ожидая никакой опасности. Беспечные были в тот момент фрицы, даже головного дозора не выставили: были уверены в своих силах.

Остановить колонну, сделать пробку, можно было, разбив первую машину. Тут по рации услышали приказ командира взвода: "Огонь!" И фугасный снаряд, выпущенный из орудия сержантом Шугаевым, мгновенно поднял в воздух первую машину в колонне. Ещё один снаряд по другой машине - и "пробка" обеспечена. Огонь перенесли по машинам, которые буксировали на крюке орудия с артиллерийскими расчётами. Гильзы от снарядов летели на боеукладку. Заряжающий орудие сержант Александр Данилов едва успевал заряжать орудие. Командир экипажа корректировал огонь, выбирал новые, более опасные, цели для танка.

Огонь по колонне вели с расстояния 500-600 метров. Василий Чугунов подавал снаряды заряжающему. Механик-водитель укладывал в ящик отстрелянные гильзы, которые жгли руки. Но тут Иван Чугунов подаёт новую команду: вести огонь осколочными снарядами.

Отдельные немецкие ездовые на фургонах пробивались вперёд, надеясь, что их снаряд минует. Лошади от страха бросались в кювет, переворачивая фургоны. Пехота разбегалась по полю и в лес. Три танка Т-34 - лейтенанта Беликова и младших лейтенантов Чугунова и Евдокимова - вели огонь прямой наводкой по колонне противника. И, как бы понимая мысль механика-водителя старшины Зайцева, командир взвода Беликов приказывает по рации немедленно приступить к уничтожению колонны немцев гусеницами танков, экономить снаряды...

Иван Чугунов приказывает подготовить пулемёты к бою и подаёт команду "Вперёд!". Танк плавно движется с разворотом налево, в сторону дороги.

Экипаж братьев Чугуновых шёл первым, прокладывая путь к колонне немцев. Жаль только было лошадей: им бы землю пахать на белорусской земле (а тот бой проходил именно на территории Белоруссии) вместо женщин и стариков! Умело используя силу мотора и вес танка, старшина Зайцев приступил к долгожданному моменту, прокладывал дорогу в колонне вражеских машин и фургонов. А лейтенант Беликов торопил своих подчинённых, повторяя неоднократно, что машины и лошади на дороге - это уже не их трофеи. Вперёд - и только вперёд!

Дорога поднималась в гору, а впереди были речушка и мост. Надо было взять мост. Саша Зайцев видел, как бежала немецкая пехота и, чтобы ускорить отступление, на ходу сбрасывала с себя тяжёлые вещевые мешки, боеприпасы и даже оружие. Спаренный и лобовые пулемёты вели бесперебойный огонь. Но вдруг лобовой пулемёт замолчал. В чём дело? Потом выяснилось, что от стрельбы ствол раскалился докрасна, нужно было его менять. Тогда Василий надел рукавицы, обмотал комбинезоном и снял ствол. Установил запасной. И снова продолжали вести стрельбу из пулемёта по отступающим фашистам. Гильзоулавливатель был полон. И опять стрелять было нельзя. Тогда Василий раскрыл его, и гильзы посыпались на днище танка. Они попадали под тяги управления, что затрудняло управление машиной. Василий тогда начал собирать гильзы в мешок. Всё, вроде бы, обошлось нормально. С появлением танков на вершине холма, немцы открыли артиллерийский огонь. Они развернули свои орудия на прямую наводку перед мостом. По обочине дороги за танком Чугунова шёл танк Беликова. Танк Евдокимова чуть отстал, его не было видно. Иван Чугунов забеспокоился: что могло случиться, почему его нет в поле зрения? Всюду валяются подводы, машины... Вдруг по танку Беликова немецкая пушка открывает огонь.

Экипаж Чугуновых заметил, откуда был произведён выстрел по танку Беликова. Иван Чугунов дал приказ подавить противника огнём орудия. В прицеле Т-16 мелькнуло немецкое орудие, и Саша Шугаев подаёт команду: "Короткая!". Механик выжимает сцепление, танк остановился, произведена точная наводка орудия на цель, прозвучал выстрел, и немецкая пушка, подбившая танк командира взвода, замолчала.

Танк Чугуновых продолжал движение вперёд. Позади - раздавленная немецкая колонна. Вдруг радист-пулемётчик Василий Чугунов по радиоприёмнику ловит позывной: "Парус-1. Я - Парус, как слышите? Приём". Это работал на радиостанции командир роты капитан Бадякин. Среди писков зуммера и стука морзянки еле слышен был позывной. Василий настраивается: "Я - Парус-2. Один, два, три, три, два, один. Как слышите? Приём". И слышит Василий, что срочно надо вернуться назад и выручать экипаж Беликова.

Всё было тотчас же подготовлено: снаряды, патроны, гранаты. Танк снова мчится по разбитой колонне немцев. Иван Чугунов даёт команду усилить наблюдение за противником. Сержант Данилов наблюдает справа по ходу, сержант Шугаев - впереди и слева. Василию была дана команда быть готовым открыть пулемётный огонь по курсу движения. Громыхая, танк Чугунова спешил на выручку товарищу. Он ловко и умело сталкивал в кювет разбитые машины и подводы, прокладывая путь.

От пороховых газов и палящего солнца в машине становилось невмоготу. И вот они заметили командира взвода. Наводчик Шугаев в прицеле увидел, как вокруг танка залегли фашисты. Наши начинают прицельный огонь по фрицам. До танка командира взвода оставалось совсем недалеко, но впереди на дороге - горящий мост. А медлить нельзя. Обходят мост и быстро приближаются к танку Беликова.

А сержант Данилов взял буксирный трос, накинул серьгу на крюк танка, вскочил на трансмиссию буксируемого танка, встал у башни. Машина трогается с места. А через пять-шесть секунд стволом орудия к башне танка был прижат Данилов. Николая покидали силы. Его осторожно сняли с трансмиссии танка и отнесли в экипаж Чугуновых, положили на боеукладку. Но спасти парня не удалось... За этот бой командир танка младший лейтенант Иван Чугунов был награждён орденом Отечественной войны I степени, механик-водитель старшина Александр Зайцев - орденом Славы III степени, командир орудия старший сержант Александр Шугаев - орденом Славы III степени, заряжающий старший сержант Александр Данилов - орденом Отечественной войны II степени (посмертно), а радист-пулемётчик Василий Чугунов - медалью "За отвагу".

Павел Яковлевич же тогда торопил брата Василия расспросами: хотелось побыстрее узнать, за что старшего брата Ивана наградили Звездой Героя Советского Союза. Вот что рассказал Василий.

22 июня 1944 года. Был приказ... Командир 89-й танковой бригады подполковник Ермаков принял решение: вывести 202-й танковый батальон и танково-десантную роту мотострелкового батальона из окружения по дороге из села Баукшишки, Татаришки на город Камайя, где и занять оборону. В случае контратаки противника, во время выхода из окружения танков, отразить её огнём с хода, не останавливая движения.

Командир 202-го танкового батальона майор Удовиченко, выполняя приказ командира бригады, предварительно произвёл разведку маршрута и построил боевой порядок танка с учётом возможности открытия огня во все стороны, имея в центре своих боевых порядков две автомашины с пулемётами, а также танковую десантную роту.

Поздно вечером, имея 12 активных танков, батальон, с боем прорвав оборону противника в направлении села Романейцы, вышел из окружения в район села Чижи. Во время выхода батальона из окружения противник пытался контратаковать во фланг, но атака была отбита огнём с хода. Впереди колонны батальона шёл танк младшего лейтенанта Ивана Чугунова. В целях безопасности, было приказано люк механика-водителя закрыть на заглушку. Но на танке Чугунова, перед прямым попаданием снаряда, по наклонному листу на месте сварки отвалилась заглушка, и под действием пружины люк поднимался вверх. И если машина попадала в канаву, то люк резко опускался в нижнее положение и под нажимом пружины снова поднимался в крайнее верхнее положение. Совершать марш ночью, да ещё с закрытым люком, первому танку в колонне было сложнее, чем, скажем, второму или третьему...

Поэтому Иван Чугунов принял решение двигаться с полуоткрытым люком, для чего в обязанности Василия входило держать люк на ремне, в полуоткрытом состоянии. Ремень брезентовый, прицепленный к люку, он держал на ноге и в двух руках. Пружина была сильная, и в тот момент, когда передняя часть гусеницы опускалась в канаву, пружина одолевала Василия, и он вместе с люком поднимался вверх с сиденья. "Держись, Васька, яма!" - кричал Иван брату, когда замечал выемку в просёлочной дороге.

К утру противник заметил отход наших танков и стал проявлять активность, пытаясь вернуть станцию Панемунелис. Для усиления боевых порядков пехоты бригада была выдвинута на рубеж сёл Латышки, Ямелишки, где и заняли оборону. Первоначально, после выхода из окружения, 202-й танковый батальон с танково-десантной ротой заняли оборону на развилке дорог северо-восточней местечка Камайя.

Экипаж Чугунова тремя танками отбил четвёртую атаку превосходящего по силам противника, уничтожив при этом две самоходные артиллерийские пушки и до 20 солдат и офицеров противника. Их танк уничтожил самоходную артиллерийскую пушку с расчётом, три противотанковых орудия, два миномёта и много солдат и офицеров. Взяли в плен пятерых солдат, легковую машину, офицера с ценными секретными документами, которые были доставлены в ставку фронта. Благодаря самоотверженности экипажа Чугуновых и умелым действиям в составе танкового корпуса генерал-лейтенанта Батукова, оплот немецкой экспансии был разгромлен. За этот бой Ивану Чугунову присвоили звание Героя Советского Союза, а его брату Василию был вручён орден Славы III степени...

Потом в Вербежичи братья пришлют дивизионную газету, где рассказывалось о боевом подвиге экипажа Чугуновых. Как сейчас, Павел Яковлевич помнит, какое тогда в деревне было ликование. Все радовались вместе с семьёй Чугуновых и желали лишь одного: чтобы земляки возвратились домой и в полном здравии.

...Вот и показались Вербежичи. Скоро остановка, и Павел Яковлевич не спеша, из-за болезни ног, пойдёт к дому, где они, братья Чугуновы, когда-то родились. А пока ещё есть время, Павел Яковлевич опять вспоминает... Всё обошлось. Братья Иван и Василий остались живы. Весть о Победе молниеносно дошла и до деревни. И в июле 1945 года, по пути в Москву, Иван Чугунов навестил малую Родину. Он ехал учиться в академию бронетанковых войск. Впоследствии Иван Яковлевич прошёл большой путь от солдата до генерала, командовал частями в Прибалтийском, Московском военных округах, в Германии, работал на ответственных постах в Министерстве обороны. Последняя его должность - заместитель командующего Забайкальским военным округом. Василий тоже всю жизнь отдал армии...

А вот и дом с мемориальной доской в честь брата Ивана Яковлевича - Героя Советского Союза. Здесь в тот день вспоминали о тех, кто защищал Родину, помянули благодарным словом и мёртвых, и живых. "...Трудно жилось тогда, много горя перенесли жители деревни Вербежичи, но стали настоящими людьми братья Чугуновы..." И были эти слова пожилой женщины дороже и важнее самых громких слов для Павла Яковлевича. Они ещё раз напомнили о величии подвига народа в Великой Отечественной войне.

Долог весенний день. После встречи в родных Вербежичах Павел Яковлевич зашёл тогда на деревенское кладбище поклониться родителям. Медленно шагал по шуршащим листьям узким проходам между оградками, читал знакомые фамилии, удивляясь, как много народу схоронено на небольшом пятачке. И Чугуновых здесь немало, но всё стёрто временем, кроме зелёной деревянной оградки да двух крестов, что поставил Павел Яковлевич на родительских могилах.