Великая Отечественная война никого не пожалела. Она ворвалась в каждый город, село, деревню, в каждую семью. Война не обошла стороной и семьи каждого из нас. Главный редактор газеты "Людиновский рабочий", депутат Людиновского Районного собрания Иван Пронин не любит о себе рассказывать. И мало кто знает, что, служа в Армии в Чехословакии и однажды будучи в музее, он услышал фамилию своего отца, освобождавшего Прагу, за что Фёдор Пронин был награждён орденом Красной Звезды. Этот эпизод оставил в его душе неизгладимый след. Вернувшись домой, Иван часто просил рассказать отца про его боевой путь. Сегодня, когда отца уже нет в живых, в канун Великого 70-летнего юбилея Иван Фёдорович вспоминает его рассказы о войне.

- Мой отец Фёдор Иванович Пронин на финскую войну ушёл в 1939 году и прошагал 7 лет дорогами войны до самой Германии. И даже когда другие праздновали Победу в 1945 году, мой отец выполнял специальное задание и домой, весь израненный, вернулся в 1946 году. О войне он не любил рассказывать, но мы, бывало, с мальчишками заметим, что он сидит, задумавшись, на скамейке, и гурьбой к нему. Ребята просят: "Дядя Федя, расскажи как ты воевал на войне". Он скручивал трубку-самокрутку, затягивался и всегда начинал свой рассказ с одного и того же эпизода.

- Было это недалеко от небольшого городка в Белоруссии. Наш отдельный противотанковый дивизион 45-миллиметровых пушек выставил свой расчёт возле моста. Около полудня разведка доложила: в нашем направлении движутся вражеские танки. По дороге, стреляя из орудий, медленно перемещались до двух десятков машин. Вот головной проскочил мост, и, набирая скорость, устремился в атаку. Расстояние между ним и нашей пушкой сокращалось. Я и мои товарищи уже видели зловещий крест на башне.

- По головной прицел десять, один снаряд, огонь! - прозвучал приказ.

- И началось… От грохота и шума лопались перепонки, горела земля, дым застилал глаза, а мы стреляли и стреляли по немцам…

В тот день отбили пять массированных атак танков и пехоты, отразили натиск бронированного клина, остановили врага до подхода главных сил. Много там наших полегло. В том бою ранило и меня.

О том, что мне повезло, я узнал в санбате, - продолжал отец.

- Ты счастливчик, - сказал хирург и показал осколок. - Чуть левее - и похоронная. Возьмёшь на память?

Я помотал головой. Осколок, сделавший меня счастливым, шмякнулся в таз.

Окончив с одной раной, хирург запустил скальпель в правое плечо. Туда ударила разрывная пуля… Санбат находился в бывшей двухэтажной деревянной школе. В классах вместо парт -железные койки, поставленные тесно, впритык. С двери операционной не снята ещё старая табличка "Учительская". Два стола во всю длину накрыты больничными клеёнками. Засохшие бинты сдирают с меня, как кожу. На другом столе заканчивают операцию. Раненый лежит на столе, на лбу блестят градинки пота. Парень скосил глаза в мою сторону. Делает попытку улыбнуться. Его вид успокаивает меня - раз после всего может ещё улыбаться.

Почти два месяца я провалялся в санбате. Выписали меня инвалидом. Правая нога короче, вовсю хромаю, на правой руке трёх пальцев не хватает.

И вот я в своём родном дивизионе противотанковых пушек. Молоденький лейтенант Алексей Зуев долго вертел мои документы.

- Что ж, Фёдор Иванович, придётся домой вам ехать. Знаю, что дома у вас жена, трое детей; может, хорошо, что так случилось, - проговорил наш командир, возвращая документы.

Но у меня не было желания ехать домой, хотел бить фашистов. Уже тогда знал, что погиб мой младший брат Павел. Лейтенанта уговорил. Тот, в свою очередь, как-то сумел убедить ротного. Так и остался дальше воевать. Помню, лейтенант сказал мне тогда: "Наводчик ты у нас самый лучший, тебе нет замены. С ротным мы договорились, будешь ездить в машине. Да старайся на глаза начальству не попадаться. Сам понимаешь, на войне хромой солдат…”

Отец на минуту замолчал, а потом, грустно раскачивая головой, произнёс: "Лейтенантика того в конце сорок четвёртого убило. Меня ещё раз ранило, получил контузию, но с боями дошёл до самого фашистского логова - рейхстага”.

- Мы с братом любили играть с медалями отца, а однажды не смогли их найти. Пришли к отцу с повинной. А он вместо того, чтобы отругать нас, обнял и сказал: "Две медали "За отвагу" особенно дороги были для меня, но вы, мои сыновья, дороже…"

Много чего ещё из военной поры рассказывал нам отец, никогда не бравируя и не хвалясь. А я часто думал: как он мог воевать, почти калека? Но никогда мы от него не слышали, чтобы он жаловался на судьбу, был чем-то недоволен. И умер он так же тихо, как прожил всю жизнь. Вырастил пятерых детей, оставил о себе добрую память…

От автора. Иван Пронин вспомнил, как, будучи депутатом Калужского областного Совета народных депутатов в 1995 году, в нелёгкое перестроечное время народные избранники принимали немало документов о патриотическом воспитании молодёжи, о восстановлении памятников и мемориалов на территории нашей области, о ветеранах. "Отрадно, что эта работа депутатами Законодательного собрания Калужской области продолжается по сей день, - говорит Пронин. - Остались лишь единицы тех, кто войну видел своими глазами, тех, кто ощутил на себе порох, кровь и страх, тех, кто выжил в Великой Отечественной. И наша задача помнить, какой ценой был завоёван мир".