Была осень 1943 года. Ростовская земля, оккупированная немцами, стонала от боли. Бедный народ искал лучшей доли, перемещаясь по всей области, избегая на своём пути встречи с фашистами, скрываясь в лесных чащах, которые сбросили листву и стояли также незащищёнными от вероломства ненавистных врагов. Люди с трепетом и страхом всматривались в небо и при очередном звуке "мессеров" бежали и падали в ложбинки или прятались за ближайший кустик, чтобы уцелеть... А фашисты пролетали очень низко и строчили из пулемёта по беззащитным беженцам, оставляя после налёта убитых и стонущих раненых. У "стервятников" пуль хватало на всех, и вдоль дороги было много трупов, от которых днём несло смрадом. И только вечером, когда холодало, запах притуплялся. Никто не показывал жалости к убиенным, потому что у всех было своё горе, переживаемое с какой-то отрешённостью ко всему происходящему. Усталость, застилавшая глаза беженцам (среди них были в основном старики, женщины и дети), сплетала их ноги; многие, особенно пожилые, не выдерживали, их сердца разрывались от всего пережитого, и они тут же валились на дороге замертво.

Детский дом с больными по жизни воспитанниками (около 300 человек) также перемещались куда-то подальше от войны. Шли в надежде уцелеть при встрече с немцами, надеясь на их лояльность по отношению к таким детям. Совсем маленькие сидели на двенадцати подводах, запряжённых волами.

Вечерело. По дороге в сторону Сальска детский дом остановился на ночлег в заброшенной одноэтажной школе, частично уцелевшей от бомбёжек. С одной стороны её окружал сад, с другой - глубокий ров. Когда-то он был заполнен водой, но на данное время высох, и лишь небольшой родник на дне украшал это углубление. Дети валились с ног от усталости, маленькие плакали, т.к. хотели есть и пить. Вода из источника немного облегчила их положение. Осенью сумерки наступают быстро, и надо было торопиться с добычей ужина для детей. Все запасы были съедены, и едой служило всё, что можно было раздобыть на заброшенных полях и огородах. Старшая воспитательница собрала ребят покрепче, человек пятнадцать, и поставила перед ними задачу поискать в округе коренья, сушёные ягоды, съедобные травы. Эта группа детей была без физических недостатков, они влились в ряды детдомовцев как беспризорники. Среди них был и мой герой Борис, десяти лет от роду, который и поведал всё, что увидел и испытал.

Как он вспоминает, группа в поисках еды отсутствовала около двух часов. Каждый набрал кореньев, кочерыжек от капусты, попалась и забытая на поле сахарная свёкла, и сухая лебеда. Следовало поторопиться, так как становилось темно. Воздух был насыщен пылью, запахом дыма и горькой полыни, на зубах скрипел песок. В кустах, прямо из-под ног, вылетел запоздалый, но оперившийся птенец, которого подстраховывала, стрекоча над ним, испуганная мама. А он, чувствуя сильное материнское крыло, вёл себя уверенно. В отличие от Бориса и подобных ему детей войны, психика которых была сильно уязвима, потому что вместо материнских рук их "обнимали" тяжёлые испытания, которые продлятся ещё два года... Но самое страшное было впереди, буквально через несколько минут.

Дети спешили, им осталось пересечь очередную глубокую ложбинку перед рвом, чтобы увидеть старую школу. И вдруг они услышали выкрики на немецком языке и детский плач. Ползком, без шума ребята поднялись по крутой поверхности ложбинки. Теперь их от остальных детдомовцев отделял только ров шириной около двухсот метров. "Ужасающая картина открылась перед нашими глазами, - рассказывал Борис. - Возле школы горели костры, и всё было видно, как на ладони. Всех детей и воспитателей фашисты прикладами автоматов гнали к краю обрыва. Кто-то плакал, кто-то кричал, хватался за взрослых, дети падали, их поднимали, маленьких держали на руках. На краю рва образовалась куча сбившихся друг к другу детей и воспитателей. Всем командовал долговязый офицер. Стало очень страшно... Автоматные очереди громом отозвались в вечернем воздухе. Почти всех скосило, как косой, и они оказались на дне рва.

Оставшихся офицер добивал из пистолета, автоматчики прикладами и сапогами сталкивали вниз с обрыва".

Ребята, наблюдавшие всё это, были в шоке. Только резко наступившая тишина привела их в чувство: побросав всё, не помня себя, они бросились врассыпную...

Борис вспоминал, что было потом: "Когда силы иссякли от быстрого бега, я упал под дерево замертво. Зубы стучали, сосало под "ложечкой", бурчало в животе, страшно хотелось пить. Остаток ночи, оказавшись в лесочке совсем один, я так и не смог заснуть: зубы продолжали стучать, теперь уже от холода, так как рубашка от бега была мокрой. Свернувшись клубочком и укрывшись опавшей листвой, уже на рассвете я впал в забытьё...”

...Уходил 1943 год. А страшные испытания войной, выпавшие на долю детей, в том числе и Борьки, продолжались.