Прошло почти семь лет. Мне кажется, что отыщу в Думлове каждую тропинку, а вот Николая Сергеевича и Галину Дмитриевну Беляевых помню плохо. Только серо-голубые, цвета низкого северного неба, глаза хорошо помню. И до мельчайших деталей - бабушку Настасью, которую близко видел всего-то один раз. - Ну ин ладно, - произнесла она тогда устало и, улыбнувшись, вытерла лоб грязной ладонью. - Землицей пахнет. Манит землица, пора мне. - Вздохнула, глядя куда-то вверх, на небо, а я топтался возле, не решаясь уйти. Те картофелины, рассыпанные вокруг неё по земле, и руки её, лежащие ладонями вверх, чёрные и большие, как картошка, помню по сей день.

накануне Крещения прошёл обильный снег. Утром робко выглянуло неяркое солнышко, с трудом отодвигая похудевшими плечами плотные зимние облака, серые, тяжёлые как всё это удивительно низкое запотевшее от снега небо. Я такого раньше нигде не видал. А тут на тебе: в кои-то веки выбрались в Думлово, а здесь всё занесло снегом, и нам по непробитой дороге с трудом удалось проехать.

Кругом белым-бело! Почему-то вспомнил, как однажды летом, после приезда сюда, стоял на горке с Виктором Ивановичем Лифенцевым - улыбчивым, приветливым мужчиной, приехавшим сюда давным-давно за грибами, да так с тех пор и не сумевшим расстаться с этой полюбившейся ему деревней. И показывал он простирающиеся вокруг, насколько глаз хватало, бескрайние леса. Бесстрастно, как о давно умерших людях, о которых душа отболела, рассказывал о деревне, которая когда-то была полна людьми, и школа своя была, и магазин, даже колхозная баня (а колхоз назывался "40 лет Октября"), и небольшой клуб, куда вечерами так любила собираться молодёжь… Рассказывал, а мне виделось. Это уже после, раздвинув где-то заросли малины, натыкался я часто на груду кирпичей или остовы изб, разваленные срубы, сгнившие сараи…

- Шут его знает, что меня подвигло поселиться здесь, - говорит Виктор Иванович. - Когда возраст серьёзный подкатил, затосковал я, ночами не спал, вспоминая Думлово. Сначала привёз сюда пчелиные ульи, потом поставил небольшой домик. Так, начиная с ранней весны и до самой зимы, пропадаю здесь. И ничего в жизни лучшего себе не желаю. А какая у нас здесь картошка родится!..

Пробовал я ту картошку - объеденье! В разговор вступает хозяин дома, куда мы и приехали в гости. - Главная наша проблема - отсутствие нормальной дороги, - рисует местную обстановку Николай Сергеевич Беляев.

- Моя жена серьёзно болеет, чуть ли не каждую неделю скорую помощь приходится вызывать из города.

Так вот, как услышат, куда ехать, отказываются. А приедут, всё спрашивают нас: как же это начальники ваши не видят, что в Думлово вообще проехать невозможно? Да вы, наверное, и сами видели, - это уже Николай Сергеевич обращается к нам. - Добраться до нашей деревни стоит отдельного описания. Уже в машине, возвращаясь в Людиново, глава сельской администрации "Деревня Заболотье" Владимир Петрович Соколов с горечью посетовал, что мало времени остаётся на такие встречи с деревенскими жителями и много времени уходит на оформление разных бумаг, различные совещания, заседания… Потом подытожил: - Местная сельская власть- самая близкая к людям. Очень хотелось бы чаще бывать в деревнях, и больше людям помогать. Я так понимаю: в этом и заключается, по большому счёту, тот глубинный смысл, какай заложен в слове "власть"- жить и работать для людей!.. Так вот и живут в Думлове две семьи зимой: Галина Дмитриевна и Николай Сергеевич Беляевы и, по соседству с ними, Любовь Александровна Никишина, а летом на десяток больше. Почти самые крайние в Людинове.