Если в городах это не так заметно - построили новые здания, изменили дизайн, но много ещё мест осталось в свойственной им первозданности. Всё-таки, масштаб!

А на селе всё не так. От некогда цветущих деревень остались лишь остовы, сёла покрупнее изо всех сил пытаются ухватиться за современность, чтобы не пропасть. Рядом дорога с асфальтом, в домах газ, телевизионные тарелки, интернет. У ворот неизменно автомобиль - и уже, смотришь, вполне городское преобразование. В таких домах и не чувствуется села. И это хорошо. Люди в них, возможно, столичные, взявшие дома под летние “резиденции”, возможно, местные, где-то вдали от дома хорошо заработавшие. Они-то и обустраивают то, что пока ещё живо. Такие веяния ещё на несколько десятков лет продлят жизнь деревни. Только вот будет ли это деревня в самом исконном её понятии?

Практически нет уже сельского стада. Две-три коровы на деревню - считается нормой. Понятие “покос” тоже давно кануло в Лету, тому доказательство - высокая трава по всей округе. Для кого косить? да и некому. Весь колорит, в корне отличавший город и деревню, исчез.

Нет уже деревень со звучными названиями Палома, Загоричи, Котовичи, Волкова Слобода. Ещё с десяток можно назвать. Но и в пока уцелевших можно найти старожилов, проживших здесь все свои дни, какие-то атрибуты деревенского быта, обычных коз в покосившемся сарае и старый под горкой колодец, который неиссякаемо продолжает питать влагой зарастающую округу.

Всё это можно назвать уже музеем под открытым небом, музеем естественным. И нет, наверное, надобности взывать о спасении таких деревень, всё равно неизбежность возьмет своё. А просто, пока есть ещё возможность, приезжать сюда. Ведь здесь ещё остался запах детства, особенно для старшего поколения. Ведь такой запах молока, свежевыпеченного хлеба в домашней печи, запах жареных карасей, выловленных из прудика за огородом и, конечно, запах печёной картошки, обязательно неслышно выкопанной у какого-нибудь соседа, всегда будет теребить душу, навевая ностальгию по тому времени. А домик-дедушка у старой дороги неизменно хранит всё это, пока хватает сил стоять без всякой надежды вновь обрести хозяев.